«Меня взяли! Слышите, люди? Меня взяли! Меня, «жалкого запёрдыша», «калеку никчёмного», «на фиг его оставлять-то»… меня ВЗЯЛИ! Я дождался. О, Боги кошачьи, как я ждал!
Каждый раз, когда приходили «на смотрины» моё сердце бешено колотилось, я так ждал, что и меня вынут из клетки и покажут, и я намывался, я лизал до блеска свою шёрстку, расправлял волосок к волоску, что б то, что осталось на мне после постоянных уколов, лежало красиво. Я намывал свою мордочку, вылизывал лапки, расправлял хвост … и ждал. Когда доставали из соседней, большой клетки других котят, я прижимался носом к дверце своей крошечной клетки и просился, просился, просился.
«Не ной, урода!» — рука человека с размаху ударяла по моей клетке и я забивался в угол, сворачивался клубком и замирал.
— Не ной, а то усыплю на фиг, дармоеда. Сиди и чтоб не видно и не слышно тебя было!»
И я сидел. Вот уже и у моих сестричек запищали котятки. Вот уже и их приходят смотреть, а я сижу. Теперь я не готовлюсь к смотринам. Я знаю, что это не для меня. Я привык, что надо быть невидимым, что я никчёмен, и уродлив. Раньше меня выпускали из клетки и я мог играть с другими котятами. Да, конечно, не очень-то я удачлив был в играх, не ловок и не быстр, но, Боги кошачьи, как мне нравилось хоть немного размять затёкшие от тесноты и слабые от болезни задние лапки и немного повеселиться.
Нет, вы не думайте, несмотря на проблемы с ногами, с туалетом у меня нет проблем. Мне ставили в клетку лоток — и я был порядочен ( правда лоток прямо рядом с миской — это так очень неприятно для кошек, но я урод, я — недокошка, мне и так сойдёт). Я научился пить из подвешенной к клетке кроличьей поилки, я научился мгновенно съедать из тарелки то, что мне ставили на несколько минут в клетку, молчать.
И да, я научился бояться. Иногда, что бы осмотреть других котят и попить чаю с хозяевами приходил пахнущий бедой человек. И вот меня показали ему. Он ощупал меня, потрогал мои лапки, покачал головой:
— Ничего путного не получится из него!
Тогда впервые я услышал:
— Ну, что, усыпляем?
Я понял значение этих слов — меня сейчас убьют. Так страшно мне не было никогда. Я вжался в прутья самой дальней стены клетки, я перестал шевелиться, даже, кажется, перестал дышать.
— Ну, да, наверное, пора… что ему за жизнь? Выпустить из клетки — так заберётся куда-нибудь, придут покупатели — вылезет, позорище. А вот так в клетке — ну сколько он протянет…
Люди ушли в другую комнату, и я не слышал, что происходило дальше, я дрожал и молился, что б вот пусть только не сейчас, не в этот раз, я хочу ещё поиграть лапкой с прутьями клетки, посмотреть как котята катают звенящие мячики и отбирают друг у друга меховых пищащих мышек. А этот восхитительный столбик, который все дерут когтями — у меня прямо лапки чешутся от удовольствия когда я смотрю на это, будто это я сам деру!
Только не сейчас, о Боги кошачьи! Пусть я ещё немного поживу. У меня ничего нет , что бы обменять на хоть несколько дней жизни! Хотя нет, нет есть. Заберите у меня вот — подстилку, она чистая, я её берегу, или мисочку, или вот…. я словил через прутья пёрышко от игрушки — я его берегу… вот, запрятал под подстилку и играю с ним потихонечку, когда никто не видит… нет у меня больше ничего…
Нечего мне предложить взамен своей жизни.. Значит, всё… Значит, конец… Меня больше не будет… Совсем никогда… Открывают клетку…прощай, пёрышко.. Кто-то незнакомый, берёт моё пёрышко в руку:
— Это надо тоже забрать!
Теперь и меня берёт… Ну и ладно, пусть ему достанется пёрышко. Я не жадный. Пусть хоть у пёрышка будет свой человек, раз уж мне человека не досталось!… Меня держат на руке… Приятно даже…
-Какой лёгкий, сам-то как пёрышко… Как его зовут?
— Да никак. Как назовёте. И охота Вам… Пару тысяч доплатите — да и берите здорового, зачем Вам этот-то?
— Неет, этот как раз очень даже хороший… Ну что, Пёрышко, будешь меня любить?! …
И — чмок меня в морду… Я от неожиданности аж обмяк весь: «Я? Любить? Тебе нужна моя любовь? Я такой неказистый тебе нужен? Нет, правда? Ты хочешь меня забрать к себе? … Буду! Буду, конечно же, буду! Я буду заботливым, ласковым и порядочным котом! Я буду есть и играть, я буду тренироваться и разрабатывать ноги и стану сильным и красивым! Неужели ты всё-таки выбрал меня?!!!…. меня…
Да… переноска, пахнет кошкой… У меня будут Друзья? Всё, молчу, молчу… Сяду аккуратно. Вот. Да-да, застегни меня в переноске получше. Конечно, поехали!… Да, да, спасибо этому дому, как говорится, но что-то мы тут засиделись… пора и честь знать…
Теперь у меня есть имя … Догадались?
Да, Пёрышко. Сегодня я ещё сижу в отдельном месте, туда, говорят, всех сажают в начале, что бы здоровье проверить. Тут тоже стоит клетка, но я в неё не иду. Хватит, насиделся.
Мне теперь надо ходить. Вот так, прямо взад вперёд, от стенки к стенке. Когти мне подстригли, но, положили коврик, об который можно немного коготки … того… подрать …
Ух, хорошо-то как… Туалет у меня тут вот стоит… А там миска с … Уже всё съел я … Как-то некультурно получилось… Положили аж с горкой, а я сожрал… А мячики-то, мячики — прям вот бери и пользуйся — один с бубенчиком, другой с хвостом…
Тут вот меня на руках носили посмотреть кто ещё у меня в друзьях будет — ух ты… Кого ж только нет… И такие как я, ну, вы понимаете, с особенностями, тоже есть, а лазают, чуть не до потолка… Я тоже научусь так. Обязательно. Ведь Жизнь такая штука интересная — многому можно успеть научиться.
Ну, я пошёл тренироваться. Человека моего радовать успехами. Заболтался я. Ну, это я от радости… От радости. Вы там не болейте, люди, да будьте счастливы. Да и мы тут тоже постараемся.»
Марина Михайлова
The post first appeared on .